Сегодня ночью умер Народный художник России, кавалер японского ордена Восходящего Солнца, профессор Май Петрович Митурич-Хлебников. В память об этом человеке предлагаю вашему вниманию интервью с ним из книги “Тайва”.

Он известен в Японии едва ли не больше, чем в России. Но и там вряд ли кто-то знает, что сын известных русских художников Петра Митурича и Веры Хлебниковой Май Митурич-Хлебников - племянник «того самого» Велимира Хлебникова - главы русских футуристов, «председателя земного шара», написавшего в 1916 году: «Я скорее пойму молодого японца, говорящего на старояпонском языке, чем некоторых моих соотечественников, говорящих на современном русском». Велимир Хлебников так никогда и не побывал в Японии - стране Бальмонта и Пильняка, и его книги были изданы там уже в наше время. Но спустя 50 лет в Японии оказался сын его сестры, и он увидел совсем другую страну. Оказалось, что эта, новая Япония не менее притягательна для русского глаза, чем та, о которой грезилось великому поэту, а русскую культуру в ней ценят больше, чем несколько десятилетий назад.

- Май Петрович, вы побывали во многих странах, но почему-то, когда говорят о ваших зарубежных проектах, работах, чаще всего вспоминают Японию. Это справедливый акцент в вашем творчестве или лишь иллюзия, вызванная прикосновением к модной нынче теме?

- Пожалуй, справедливый. Я бывал во многих странах, но Япония… Первый раз я попал туда очень давно, кажется, в 1966 году. Там тогда проводился советско-японский симпозиум по детской книге, и я вместе с Львом Кассилем и Агнией Барто входил в состав советской делегации. Но на самом деле познакомился с японцами я еще раньше. Как-то раз ко мне в мастерскую от Союза художников СССР прислали группу японских художников. С некоторыми из них я подружился и поэтому, когда приехал в Японию, встретил там уже старых знакомых и настоящих друзей. Помню, мы сидели и вспоминали, как ели в Москве маринованные опята, которые готовила моя жена. Японцам это настолько запомнилось, что они меня еще долго в шутку называли «мужем женщины, которая умеет готовить грибы». С этими художниками я дружу до сих пор, хотя, конечно, поддерживать постоянное общение трудновато - далеко все-таки, да и языковой барьер мешает. Кстати, один из них специально приезжал из Токио на три дня на выставку «Точки соприкосновения», которая проводилась в Государственном музее Востока в январе 2002 года.

- Как вы думаете, в начале вашего знакомства японские художники воспринимали вас как отдельную личность, как художника Мая Митурича или лишь как представителя известной династии?

- Думаю, что они воспринимали меня как самостоятельного художника, потому что отец хотя и выставлялся там в 30-е годы, вряд ли запомнился японцам. Они узнавали о нашей семье позже, от меня в том числе. Многие из японских художников приезжали сюда и здесь знакомились с моими работами. Не только художники, конечно. Например, с издателем по имени Идзюин Тоситака мы виделись каждый год на книжной ярмарке. У нас установились хорошие дружеские и немножко деловые отношения. Тоситака-сан несколько раз меня переиздавал, хотя у него и небольшое издательство.

- Говорят, что вы много работали над иллюстрациями к японским сказкам. Это так?

- Это верно, но в свет ведь вышел только один сборник сказок с моими иллюстрациями. Ну и еще и два совсем маленьких. Я же рисовал гораздо больше. Подготовил к печати еще два толстых сборника сказок и один тоненький, но все это произошло уже на нашем «переломе времен», и книги так и не увидели свет. На выставке, кстати, было несколько иллюстраций из этих так и не напечатанных сборников. Но я их храню и надеюсь, что дождусь их выхода.

- А в Японии вас много издавали?

- Издавали, да, но в основном небольшие книжечки в нескольких издательствах - «Фукуинкан», «Гаккэн», некоторых других. Бывали даже переиздания, но это тоже происходило во времена, когда мы не были участниками конвенции, и гонораров я за это не получал.