Курихара Комаки. Родилась в Токио. В детстве и юности много занималась балетом, готовилась к карьере танцовщицы. Позже увлеклась театральным искусством. На сцене с 1966 года.

Прославилась исполнением ролей европейского и русского классического репертуара (Джульетта, Дездемона, леди Макбет, Мария Стюарт, Эмма Бовари, Нина Заречная, Анна Каренина, Раневская, Катюша Маслова, Васса Железнова). С 1967 года много снимается в кино и на телевидении. Неоднократно бывала в СССР, играла в советско-японских фильмах «Москва – любовь моя», «Мелодии белой ночи», «Шаг», а также в картине «Экипаж». Позже активно занялась театральной режиссурой, открыв собственный театр антрепризы. Известна как ярый сторонник классического театра, поклонница «русской школы». Высоко ценит психологический реализм русской классики. Среди наиболее известных режиссерских работ «Ромео и Джульетта» и «Воскресение». Сотрудничала со многими выдающимися режиссерами, включая А. Эфроса и С. Юрского. Лауреат многих престижных японских и международных театральных премий.

Получив номер домашнего телефона Комаки-сан, я попросил свою помощницу Эцуко Имамура связаться с актрисой. Ответ последовал немедленно: Комаки Курихара ждала меня в своем офисе, расположенном в самом «русском» квартале Токио – Роппонги. Здесь, в двух шагах от российского посольства, улицы, где жил Рихард Зорге, рядом с международной клиникой доктора Аксенова обосновалась и самая известная японская актриса советского кино. Конечно, не только советского. На встречу я опаздывал. Прыгнув на станции Хамамацу-тё в такси, назвал адрес. Говорливый таксист (они, наверно, везде такие) немедленно начал меня расспрашивать – кто я, откуда, куда еду. Узнав, что опаздываю на встречу с Комаки-сан, кивнул - «хай» и, поерзав спиной, уперся руками в баранку и надавил на газ. Мы успели. Вдогонку он еще крикнул: «Передайте ей, что она очень красивая».

Да, она очень красивая. Я убедился в этом сам: раньше ее называли «лицом Японии», и Япония по праву могла гордиться таким лицом. В ее офисе нас встретил Сэнри Курихара – брат и режиссер. Странное смешение русского и японского стилей: в офисе ходят в мягких тапочках, как в японском доме, но повсюду русские книги, сувениры, на полу большая детская игрушка – казачок в папахе на коне. Актриса пригласила нас к столу, порезала торт, налила чай.

- Комаки-сан, расскажите, пожалуйста, как вы впервые получили предложение сняться в советско-японском фильме? Вы помните, какие чувства это вызвало?

- Можно ли забыть, как сбываются мечты? Первым фильмом была картина «Москва - любовь моя». Я сыграла в ней японскую балерину. Видимо, продюсер знал о том, что в молодости я танцевала, увлекалась балетом, и эту роль предложили именно мне. Я действительно до этого училась у педагога из Большого театра и с огромным уважением относилась к русскому искусству, сама хотела стать актрисой балета. В фильме моей мечте суждено было сбыться: я танцевала на сцене Большого театра и была счастлива!

- Что Вам больше всего запомнилось в тех первых съемках? Это ведь было, наверно, очень необычно – японская актриса в русском кино?

- Мне очень нравилось то, что мы каждый день занимались балетом в Большом, нравилось, как учили русский язык, были очень приятные съемки в Сочи. Да и не только в Сочи. Помню, как перед началом работы – в самый первый день у северного фасада гостиницы «Россия» мы разбили на счастье тарелки – на удачу в съемках. Каждый из нас взял тогда по осколку на память.

- Вы сохранили этот осколок?

- Конечно. Совсем недавно я встретилась с Олегом Видовым, который играл моего возлюбленного. Мы вспоминали этот эпизод, вспоминали съемки, обсуждали истории наших героев, разлученных судьбою - непросто было сыграть такие роли. Очень нелегко было добиться глубокого внутреннего понимания характера своих героев, но помогала обстановка на съемочной площадке.

- Приятно было работать с русскими?

-Да, очень приятно! Режиссер Митта был одновременно и очень смелым и очень деликатным человеком.

- А стиль его работы отличался от японского стиля?

- Я считаю, что все режиссеры и артисты разные и имеют свои индивидуальные особенности в работе. Советские же режиссеры очень старались, чтобы еще и сам процесс съемок был приятным – это произвело на меня очень большое впечатление. Заметная разница была еще и в том, как писалась музыка. В Японии актеры никогда не видят композитора – музыка пишется потом, когда фильм снят. А во время съемок «Мелодий белой ночи» композитор Исаак Шварц всегда был с нами и играл мне музыкальную тему на пианино, что стояло в нашей гостинице. Я эту музыку до сих пор не могу забыть. Мне впервые удалось увидеть, как делается музыка в кино, и это было жутко интересно. Вообще, было впечатление единой команды – актеры, режиссер, операторы вместе создавали музыку, создавали картину. А когда снимали «Москва – любовь моя», то я танцевала вместе с артистами Большого – это был праздник Искусства! Когда Митта-сан не мог меня найти в гостинице, то искал меня в театре и всегда находил. Мы часто ходили к нему домой, его жена готовила потрясающе вкусные вещи, это изумительно! Мы справляли там Новый год, Рождество, и это тоже незабываемые впечатления. Может быть поэтому я не чувствовала какого-то особенного культурного или языкового барьера.